Смирнов Виктор Трофимович

Дата призыва: 1942 г.

Из воспоминаний:

«В Калачинске формировалась 30-я Отдельная лыжная бригада, в неё и направили меня осенью 1942 г. Там я получил обмундирование, оружие, был зачислен в 3-ю роту миномётного батальона. Обучали нас тактике ведения боя, стрелковому делу, воспитывали привычку преодолевать трудности, быть выносливыми.

Зимой нас отправили на фронт после проверки из Сибво (Сибирского военного округа). Проезжая Омск, наш эшелон остановился, и нам предоставили возможность посетить баню. В вагоне наш старшина – омич Г.И. Козлов играл на балалайке, а мы пели задушевные песни. В пути следования доставали газеты и читали о положении на фронтах. Была у нас в вагоне и книга В. Василевской «Радуга», чтение которой придавало нам бодрости и готовности скорее вступить в схватку с жестоким врагом. (…)

На станции Ефремово (Тульской области) мы выгрузились и, став на лыжи, пошли на запад. На подходе к Вахново нам стало известно, что линия фронта у противника прорвана, и мы идём, преследуя его. Наши миномёты везли монгольские лошадки, но в районе посёлков Тим и Моховое миномёты мы тащили на волокушах, готовые в любой момент вступить в бой.

Я, свою волокушу, тащил вдвоём с Иваном Будаквой. Во время привалов нас кормила походная кухня, а также население снабжало продуктами и помогало нам расчищать снег на фронтовых дорогах.

Целыми сутками мы шли к линии фронта, торопясь достичь обороны противника, Как-то на привале в деревне Филипповка авиация фашистов, обнаружив нас, подвергла массированной бомбардировке и обстрелу. Потерь в людях было немного, но пострадали лошади. После этого мы стали совершать переходы только по ночам с соблюдением больших дистанций между подразделениями.

Помню, как 8 марта 1943 года мы проходили через Севск, жители города встречали нас хлебом и солью. К рассвету 9 марта мы достигли деревни Красички и на опушке леса, заняв огневые позиции, участвовали в бою, поддерживая наступающую пехоту, которая успешно продвигалась вперёд и вышла к реке Десна.

Немецкая авиация долго и мощно бомбила нас, нанося урон. Здесь погиб командир нашего расчёта сержант И. Зайцев, осколками бомбы у меня пробило валенок, у Будаквы – шинель; разбило и наш солдатский котелок с содержимым.

Противник подтягивал все новые силы, и мы получили приказ на отход обратно к Севску, где к утру 10 марта заняли оборону на окраине города, отрыв окопы полного профиля. У нас в этой обстановке прошло комсомольское собрание, на котором вынесли решение: кончаться мины, драться до последнего патрона, выйдут патроны – бить врага гранатой, штыком и прикладом.

А враг все ближе к городу. В бой наступали наши танки Т-34, которые были замаскированы в садах. Они на время остановили врага. 13 марта немцы-автоматчики на танках устремились к центру города. Мы поливали их огнём из миномётов, нам помогла «катюша», дав залп. От обстрелов в городе вспыхнули пожары.

Враг усилил натиск, который мы весь день сдерживали. Но силы были далеко неравные, и нам пришлось отойти. Под командованием лейтенанта Мазая мы заняли свои запасные позиции. Надо сказать, что наша позиция была очень неудачной для нас: каменное здание без перекрытий и пола, что демаскировало огневые вспышки от выстрелов из миномётов. По нам летели фугаски и болванки из немецких самоходов.

Но вот кончились наши снаряды, тогда мы с винтовками и гранатами бросились в атаку. Противник, неся большие потери, рвался вперёд и занял первый квартал города. Мы окопались у стен разрушенного здания педучилища. Когда к нам ездовой Конищев и старшина Козлов везли в походной кухне питание, они попали в расположение противника. Козлов был убит.

В этом бою мы потеряли и своего командира  роты лейтенанта Мазая. Командование взял на себя лейтенант Быстрый. Продолжая вести бой, нам удалось из нескольких домов выбить фрицев. С поля боя мы вынесли труп своего товарища И. Козлова.

Немцы, находясь в домах, устроили в окнах амбразуры из кирпичей от разломанных печей и вели по нам огонь. Мы были на улице. В эти бои были ранены старшина Ф. Земляев, старшина Пургов, командир взвода лейтенант Демахин, миномётчик Н. Князев. И все же, 18 марта, мы полностью выбили врага из квартала. К вечеру вышли на левый фланг, северо-западнее педучилища.

С наступлением сумерек мы перешли в атаку по направлению постройки в саду. Позиции для обороны были малопригодны, к ночи мы отошли к крайним домам города. Здесь отдохнули и с рассветом 19 марта по сигналу «Зелёная ракета» с обочины просёлочной дороги на хут. Юрасов и Коростовку в направлении на лесное кладбище совместно с пешими кавалеристами, танкистами и пехотой пошли в атаку.

После кровопролитной схватки мы заняли две линии обороны противника, который в спешке отошёл, бросив окопы с продовольствием и боеприпасами. В той схватке противотанкисты подбили три вражеских танка и дошли до лесного кладбища. Но враг тут же обрушил на нас всю мощь артиллерии и ружейно-пулемётного огня, приостановив наше наступление.

С той и другой стороны было много потерь. Погиб и наш подносчик мин И. Иванов, из Новосибирска. Когда по приказу командования мы отошли на старый рубеж, я увидел своих друзей: Будакву, Егорова, Максимова, Муназыкова, Никитина, Овсянникова, Ряполова, Цырендоржиева, Точеного и др.

В ночь на 20 марта мы впервые заснули, т.к. наступило какое-то относительное затишье. А днём наша рота перешла на правый фланг к дому с подвалом, где находился штаб нашего батальона. Здесь мы узнали, что наши 1-я и 2-я роты понесли потери гораздо больше, чем мы, при отражении танков противника. Горько было нам сознавать смерть комсорга Виктора Коновалова, начальника  штаба лейтенанта Капоткина, М. Петруненко и др.

В эти дни проходила последняя эвакуация городских жителей. С 20 по 25 марта мы стояли в обороне, немцы беспрестанно обстреливали нас из шестиствольных миномётов. Питание и боеприпасы нам доставляли самолёты. Здесь мы потеряли многих товарищей.

К вечеру 25-го марта противник перешёл в наступление и окружил город, в котором оставалось много наших раненых, не эвакуированных по причине страшного бездорожья и распутицы. Находясь в окружении без боеприпасов, лейтенант Быстрый решил вывести нас из-под огня врага в направлении пос. Березовский. Вынесли мы с собой и уцелевший единственный миномёт.

В ночь на 31 марта подошли к посёлку Рождественский. Десять суток здесь шли ожесточённые бои: то отбивали атаки врага, то сами шли в атаки. Видно и до нас тут проходили жаркие бои.

Никого из жителей в посёлке не осталось, все было разрушено и сожжено. В батальоне нас оставалось не более 20 человек, но это был сплочённый боевой коллектив, веривший в правое дело, в то, что все равно победа будет за нами.

Помнится, что снега уже не было, повсюду текли ручьи. Мы с Будаквой на поле заняли ямку, углубили ее, оттуда котелком вычерпывали воду. В это время к нам подполз Пётр Никитин. У него не было сапёрной лопаты, ее срезало осколком мины с его поясного ремня и рыть окоп ему нечем. А огневой налёт противника все увеличивался, и только успел он к нам в окопчик упасть, как тут же рядом разорвалась мина. Его винтовку, лежавшую на бруствере, разбило, а всех нас окатило водой.

На рассвете мы вступили в бой, заняли несколько домиков, а дневная атака успехов не имела. Из огневых средств был лишь один 82 мм миномёт да 45 мм пушка. 2 апреля к нам на передовую доставили мины, и мы вели огонь по врагу, установив орудие в ложбине у кладбищенской рощи. В боях за посёлка Рождественский вместе с нами сражались и войны других частей. Здесь погибли Егоров и Овсянников, ранены Точенов, Муназыкин, Русаков.

Когда опять у нас кончились мины, лейтенант Быстрый скомандовал нам: «С винтовками, гранатами на отражение врага вперёд!» Нам предстояло взять высоту 216,2, которую противник никак не хотел отдавать, т.к. это был важный стратегический пункт. Нам он был крайне нужен. Горстке, оставшихся в живых, предстояло сражение. Разгорелся новый бой! Высота была взята. Посёлок горел.

Здесь погиб и наш командир миномёта Гомбожак Дашиевич Цырендоржиев, а моему земляку Игнату Плотникову оторвало руку. Но и немцы кучами вялились на поле боя. Связи у нас ни с кем не было и надеяться было не на что. В вещевых  мешках убитых наших товарищей мы находили кое-какую пищу, а воду пили из воронок, грязную и кровавую.

Из этого боя нас вышло 9 человек: Гуреев, Овчинников, Быстрый, Радченко, Будаква, Ряполов, Максимов, Смирнов Евгений и я. Трудно было в этих боях ещё и потому, что полы шинелей закатались окопной глиной, отяжелели и мешали при передвижении, особенно во время атаки. Нам их подрезали. Все тело наше было в расчёсах и коростах от долгого пребывания в окопах. Стали выявляться вши. Несмотря ни на что, все мы были оптимистично настроены и верили, что победа придёт, что надо только драться до последнего, что надо гнать с нашей священной земли эту фашистскую погань.

Ночью 10 апреля 1943 года нас сменили новые воины, а мы снялись с боевых позиций и держали курс к посёлку Березовский, где нас ждал отдых. Потом нас влили в 28-ую лыжную бригаду, которая воевала по – соседству с нами, а потом все мы попали в 115-ую стрелковую бригаду, в которой прошёл путь с боями по Украине, Белоруссии, Польше.

На фронте я был ранен. Имею правительственные награды. Много боёв досталось мне ещё, но таких, какие мы вели за посёлок Рождественский, более не было. И этого я никогда не забуду».